Недавно была отмечена 140-ая годовщина рождения Пейо Яворова – одного из самых любимых болгарских поэтов, чье творчество и по сей день привлекает внимание читателей, неистомно ищущих самые сокровенные секреты души. Его драматичная судьба нередко вызывает любопытство не только почитателей литературы и, прежде всего, поэзии, но и широкой публики.

«Интерес к личности поэта, также как и к деталям его жизни, сохраняется высоким все эти годы, – отмечает Иво Милтенов – руководитель дома-музея поэта в Софии. – Независимо, что дом поэта прошел через разные драматические перипетии, интерес людей к нему не убавляется, также как жива и любовь к поэту». И если поэтическая история личности Яворова хорошо известна, то детали его революционной деятельности остались как бы в стороне от общественного внимания. Будучи еще 17-летнем парнем, Пейо, как и все поколение болгар, родившихся в период Освобождения Болгарии от османского ига в 1878 году,был заражен идее об освобождении болгарских земель в Македонии, которая, согласно Берлинскому трактату от 13 июля 1878 года, осталась в рамках Османской империи.

«Тогда зародился болгарский национальный идеал об объединении разорванной родины, – продолжает свой рассказ Иво Милтенов.– Еще во время своего первого пребывания в Македонии в составе отряда болгарского революционера Михаила Чакова в 1902 году Яворов издавал газету «Свобода или смерть», в которой демонстрировал свой страстный дух и большой патриотизм. В своих призывах к свободе он во многом напоминал о Ботеве, который со страниц бухарестских изданий до Освобождения приглашал своих соотечественников на борьбу против поработителей. В этом, однако, видно не столько стремление к подражанию Ботевому делу, сколько сходство внутреннего настроя и духовного порыва, которые волнуют обоих поэтов в связи с идентичным поводом, а именно – порабощением болгарской земли. Яворовое революционерство аутентично. Оно является выразителем очень высокого этапа болгарского национального освободительного духа, который достигает свою кульминацию в 1912 году началом Балканской войны».

Некоторые исследователи считают, что одной из причин трагической гибели супруги Яворова – Лоры, дочери выдающегося государственного деятеля Петко Каравелова, была именно самоотдача, которую поэт демонстрировал в отношении идеи об освобождении Македонии. Знатоки литературного искусства, однако, всегда уделяли особое внимание любовной лирике Яворова, которая отмечает одну из вершин болгарской поэзии. Большая часть этих поэтических шедевров создана во французском городе Нанси в 1906-1907 гг. в виде писем Мине Тодоровой – другой большой любви и вдохновительнице поэта. Вот почему литературные критики нередко проводят сравнения между стихами Яворова и творчеством великих французских поэтов эпохи предсимволизма и символизма – Бодлера, Нерваля, Верлена или Малларме.

«Бодлера чаще всего сравнивают с Яворовым из-за драматизма, характерного для стихов двух великих поэтов. Тонкое чутье к форме приближает Яворова и к Верлену, но это очень условно. Самому Яворову очень нравился символист Морис Метерлинк, произведения которого он перевел на болгарский язык и публикувал на страницах журнала «Мысль». Течение символизма и предсимволизма, конечно, оказывает свое воздействие на Яворова, но его ни в коем случае нельзя назвать эпигоном символизма. Он всегда демонстрировал самородную творческую индивидуальность и уникальный поэтический облик – исключительно оригинален без какого-либо слепого заимствования чужих элементов».

До конца XIX – начала XX века болгарская поэзия находилась под влиянием борьбы за национальное освобождение. После рождения новых поколений поэтов, которых больше волнует духовная сторона существования, поэтическая материя меняет свою форму с тем, чтобы направить свое внимание на все невидимое и мистическое. «Материя становится все более глубокой и трудной для исследования, – отмечает Иво Милтенов, – что требует и более чутких инструментов, как например символизм». Наверное, поэтому Яворов и по сей день привлекает всех неутомимых искателей таинств души, для которых суть намного важнее, чем внешняя форма. Или как говорит Ницше в «Рождении трагедии из духа музыки», поэт – это философ: «Да, именно так! – категоричен Иво Милтенов. – Мы можем только чувствовать себя счастливыми тем, что имеем в своей истории такого поэта и мыслителя, который поспособствовал тому, чтобы болгарская поэтическая и философская мысль сумела перешагнуть через столетия вперед в своем развитии. Я и не сомневаюсь, что если бы личная трагедия Яворова не развилась столь молниеносно, то он мог бы достичь огромного прогресса, в основном, в области драмы, и вывести философскую мысль в Болгарии на другой уровень, в другую колею развития, адекватную той эпохи. И это обособило бы в нашей литературе еще одну традицию, а именно – традицию философской драмы, к которой был устремлен Яворов».

Перевод Вили Балтаджияна