В 1847 году в городе Габрово, в семье Христо Иванова Банкова – жадного до знаний наследника старинного рода и мастера домашних тапок, родился второй сын, которого назвали Христо. Всего в 12 лет будущего художника отправили послушником в Хилендарский монастырь в Афоне, где обрели свое рвение к свободе такие выдающиеся деятели просвещения, как Паисий Хилендарский, Иларион Макариопольский и Неофит Бозвели. Совсем скоро, однако, игумен обители, почуяв художественное дарование юного парня, отправил его на обучение в Россию.

Перед тем, как поступить в Московское училище живописи, скульптуры и архитектуры, Христо Цокев провел семь лет в Киево-Печерской Лавре, где принял монашеский сан и усвоил тонкости иконописи. А когда в 1873 году получил светское образование, он обратился к совету училища с просьбой, удостоить его звания “Свободного художника” с тем, чтобы он мог стать преподавателем в только что открытой в его родном Габрово Априловской гимназии. К сожалению, его мечто сбылась не сразу, так как в школе первоначально не было предусмотрено место для учителя рисования. Вот как Христо пришлось на первое время заняться писанием икон для близких церквей и монастырей.

Вера и искусство шли рука об руку на протяжении всей жизни творца, которому, однако, далеко не был чужд и идеал за национальное освобождение. Современные исследователи даже проводят параллель с Василом Левским, учитывая, что оба они в какой-то момент снимают с себя рясу. Один, чтобы стать двигателем и знаменем революции, другой – чтобы рисовать и подключиться к борьбе за национальное освобождение.

“Поворачивая взгляд назад, в болгарскую историю, мы можем увидеть немало личностей, которые первоначально проходили обучение в духовных академиях, – делится Нели Недева, смотритель Художественной галереи в Габрово. – Это в немалой степени связано с духом той эпохи. Отсутствие светского образования, наверное, делало духовное более доступным для болгар. Да и философская тематика и фундаменты данного типа образования были характерными, в основном, для более одухотворенных личностей тех времен. И, да, сравнение с Левским – вполне уместно”.

Христо Цокев вернулся на родину из России в период, когда даже не было ясно, станет ли скоро Болгария свободной – еще до Апрельского восстания, когда светское художественное образование все еще было туманной мечтой.

“Это демонстрирует его реформаторский склад мышления – стать не просто иконописцем, но и учителем, который ввел такие академические правила преподавания, которые заметно отличаются от знакомой до того модели: “отец предает ремесло своему сыну” (даже Захарий Зограф получил свое "академическое" образование от своего отца), – продолжила Нели Недева. – Сразу после своего возвращения в Габрово Христо Цокев оказался под наблюдением турецких властей по подозрению в сопричастности к национальному освободительному движению. С тем, чтобы избежать ареста, он переселился в Свиштов под официальным алиби, что будет рисовать иконы для местной церкви. Этим он и занялся, не есть достаточно данных, подтверждающих, что Христо Цокев продолжил развивать революционную деятельность”.

Из-за преследования османских властей Христо Цокев провел несколько лет в эмиграции. В румынском городе Александрия он принял участие в подготовке Старозагорского восстания, а в Джурджу основал местный клон Болгарского центрального благотворительного общества. До самого Освобождения художник остался в соседнем государстве, где рисовал портреты и иконы для церквей в этих городах и их окрестностей. В 1879 году Христо Цокев вернулся в Габрово, где был назначен учителем черчения и рисования в Априловской гимназии. На первой ученической выставке в Софии усердный преподаватель получил за работу своих воспитанников похвалу лично от князя Александра Баттенберга.

«В этот период Христо Цокев рисовал, в основном, портреты, – продолжает свой рассказ Нели Недева. – Тут следует выделить одну характерную для его творчества специфику – то, что он создавал сакральные портреты. То есть, рисовал портреты людей, которых уже не было среди живых. А информацию о жизни и судьбе героев картин, он получал из рассказов и впечатлений их близких, на основе которых ему удавалось воссоздать личность изображаемого человека, что лично для меня очень впечатляюще, даже гениально».

Художник завещал нам огромную галерею образов выдающихся своих сограждан – учителей, купцов, ремесленников, их детей и родителей. Их портреты отражают не только черты личности, но и всю эту энергию, человеческое достоинство и осознание ценности личности, так характерные для эпохи болгарского возрождения.

В 1883 году Христо Цокев представил свое произведение на конкурсе преподавателя в столичной мужской гимназии, который выиграл. К сожалению, однако, художник проиграл в битве с туберкулезом, из-за которого покинул сей мир слишком рано - в 36 лет, порадовавшись освобожденному Отечеству всего лишь пять лет.

Тем не менее, Христо Цокев заслужил достойное место в летописи болгарского изобразительного искусства, оставляя за собой заметный след не только в церковной, но и в светской живописи.

“До Освобождения, живопись была знакомой болгарам как жанр лишь только из церквей и монастырей, благодаря их стенописям и иконам. – отметила Нели Недева. – Только к концу века они потихоньку стали знакомиться и со светской живописью, в том числе, благодаря Христо Цокеву, который стал одним из немногих болгарских художников, сумевших сделать этот нелегкий переход».

Сегодня именем выдающегося художника названа городская галерея Габрово, где хранятся пять его живописных полотен и одна икона.

“К сожалению, наследие, которое оставил нам Христо Цокев как творчество, не особенно масштабное, - отметилав заключение Нели Недева. – После кончины художника, его супруга Кичка Бедрозова сделала дарение, которое впоследствии было распределено между Софийской городской художественной галереей, Национальной художественной галереей и габровской галереей. То есть,  произведения этого гениального болгарского художника хранятся в фондах трех болгарских галерей. К счастью, в последнее время стали известны и другие произведения Христо Цокева, которые оказались частями разных частных коллекций, что дает искусствоведам новый материал для исследования творчества одного из первопроходцев болгарской светской живописи».

Перевод Вили Балтаджияна