В центре Софии в небольшом уютном сквере возвышается мемориальный обелиск. И сквер, и памятник в народе называют «Докторским». На белых каменных блоках пирамиды этого единственного в своем роде памятника высечена 531 фамилия медиков – русских, украинцев, белорусов, представителей других национальностей, погибших на полях Русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Среди них значится и имя болгарского врача-ополченца Константина Везенкова.

«Ныне, призывая благословение Божье на доблестные войска наши, мы повелели им вступить в пределы Турции. Того требуют чувство справедливости и чувство собственного нашего достоинства». С этих слов Манифеста, подписанного 12 апреля 1877 года императором Александром ІІ, началась Русско-турецкая война 1877-188 годов. Объявление войны было встречено с небывалым энтузиазмом всем русским народом. Особую активность проявила русская интеллигенция и в первую очередь врачи, которые сразу стали организовывать больницы и лазареты, формировать санитарные поезда и отряды. Всего в ряды Дунайской армии вступили около 1600 врачей и около 3000 медицинских сестер. Впервые в войне участвовали и 7800 санитаров-носильщиков.

Временно возглавлял медицинскую службу всемирно известный хирург Николай Иванович Пирогов, который, несмотря на солидный возраст, ему было 67 лет, показал удивительную работоспособность. Пирогов не только осматривал раненых и оперировал, но и занимался организацией военных госпиталей. За три месяца, проведенных в Болгарии, он посетил 10 из 13 военно-полевых больниц, сделал 600 операций, спасая жизни сотни тяжело раненных русских солдат и болгар, а вернувшись в Россию, написал, что «ни в одной из прошлых войн в войсках не было такого умственного и научного капитала, как в Болгарии».

И действительно, кроме него в рядах армии в белых халатах стояли еще такие видные представители русской медицины как личный врач императора Александра ІІ Сергей Петрович Боткин, создатель современной научной гигиены Федор Федорович Эрисман, ученик Пирогова и известный хирург Николай Васильевич Склифосовский и еще более 300 профессоров, доцентов и ассистентов крупных университетских клиник России. Будучи вооруженными самыми новыми методами лечения огнестрельных поражений и заболеваний на боевом поле, им удалось зарегистрировать самый низкий процент смертности в ту эпоху – 10,8%.

В Болгарии русские медики применили новые методы лечения. Так, проф. С. П. Коломнин первым в мире применил внутриартериальное переливание крови раненым на поле боя, Ф.Ф. Эрисман разработал систему дезинфекции и обязательной изоляции заразных больных, проф. С. Г. Боткин открыл инфекционную желтуху, которую в память об ее открыватели назвали «болезнью Боткина» и использовал хинин как противомалярийное средство. В Болгарии русские врачи впервые стали применять антисептические перевязки и гипсовые повязки Пирогова.

Перевязочные пункты Русско-турецкой войны современники сравнивали с адом: «Кровь льется ручьями, бельё как будто из красной материи сшито; врачи все в крови, гипсе. Больные стонут и просят то пить, то перевязки». Нередко врачам приходилось оказывать помощь прямо под огнем неприятеля, они сутками не покидали госпиталь, спасая и своих, и чужих, потому что для них важнее была жизнь человека, а не его национальность.

Наряду с русскими медиками в войне участвовали и болгарские врачи – выпускники российских и румынских медакадемий. Многие из них вошли в состав болгарского ополчения и состояли в рядах русской армии, другие занимались организацией больниц в уже освобожденных городах. Так, в состав первых трех дружин ополченцев были зачислены по одному кадровому врачу с офицерским званием. Это Константин Бонев, Сава Мирков и Константин Везенков. За проявленную храбрость все они стали кавалерами орденов различной степени Российской империи. За особые заслуги дважды был награжден Георгиевским крестом «За храбрость» и доктор Георги Цариградски, который участвовал в спасении 800 замерзших на вершине Баба солдат во время зимнего перехода Балканских гор. С назначением этих первых врачей было положено начало болгарской военно-медицинской службе.

Нельзя не отметить и помощь, оказанную болгарским населением. Многие болгары впрягали телеги, грузили раненых и перевозили их в лазареты русских войск. Жители города Котел 2 месяца содержали местный лазарет, а в эвакуации раненых с Шипки участвовало около 1000 болгар. Зимой в придунайский город Свиштов, в который доставляли раненых и больных со всей страны, напоминал огромное больничное заведение. В 50 домах этого болгарского города было доставлено около 3000 раненых. С первых же месяцев войны на помощь медицинским службам пришли сотни болгар из Никополя, Тырново и других населённых пунктов Болгарии.

В истории этой войны есть и одна особая страница, и она посвящена женщинам. Около трех тысяч русских женщин покинули свои дома и сопровождали русскую армию в качестве медсестер, фельдшеров и врачей.

Они работали на боевом поле, в лазаретах, в лагерях для больных тифом. Согласно обобщённым данным, собранным после войны, через лазареты и временные больницы прошло более миллиона раненых и больных. Служба сестер была трудной, опасной и напряженной, особенно во вторую половину войны, когда эпидемии, вечные спутницы войн, начали косить людей не меньше, чем пули. В этот период в армии бушевали чума, холера, дизентерия и тиф, перекинувшиеся и на местное население. Рядом с зараженными были сестры милосердия. Они оказывали им помощь, сами заражались и… умирали. В этой войне более 90 медсестер переболели тифом, а 50 навсегда остались лежать в болгарской земле. Среди них и незабываемая баронесса Юлия Петровна Вревская, написавшая в своем дневнике дорогие многим болгарам слова: «Я чувствую Болгарию своей второй родиной и уже принадлежу ей всем сердцем».

Нет другой такой женщины-участницы Русско-турецкой войны, о которой писали бы так много и с такой любовью, как о Вревской. Среди ее почитателей были писатели Тургенев и Сологуб, художники Верещагин и Айвазовский, дружбой с ней очень дорожили Виктор Гюго и Ференц Лист. Когда началась Русско-турецкая война Вревская спешно прошла курсы медицинской сестры и на свои средства организовала небольшой санитарный женский отряд. Сначала она работала в госпитале в Яссах, а потом в Болгарии, в лазарете в Бяла. Тут она плечом к плечу с другими сестрами, сама переносила раненых, сама им делала перевязки, сама выполняла предписания врачей, сама кормила их. Придворная аристократка, привыкшая к комфорту, писала в своих письмах: «…Больные лежат в кибитках калмыцких и мазанках, раненые страдают ужасно, и часто бывают операции. Недавно одному вырезали всю верхнюю челюсть со всеми зубами. Я кормлю, перевязываю и читаю больным до 7 часов вечера. Затем за нами приезжает фургон или телега и забирает нас 5 сестёр. Я возвращаюсь к себе или захожу к сёстрам ужинать; ужин в Красном Кресте не роскошный: курица и картофель — все это почти без тарелок, без ложек и без чашек». Ухаживая за тяжелоранеными в зараженных бараках, баронесса Вревская сама заразилась тяжелой формой сыпного тифа. Агония продолжалась две недели, и за это время из-за боязни заразиться, к ней не подошел ни один врач. За баронессой ухаживали только раненые, которым она сама еще недавно помогала. Они же в январе 1878 года выкопали могилу в промерзлой земле, они же несли ее гроб. Похоронили Вревскую в платье сестры милосердия около православного храма в Бяла. В 1965 году здесь был установлен памятник из белого мрамора, к которому уже многие поколения болгар возлагают цветы.

Фото: архив, ruskipametnici.com, Российский государственный архив кинофотодокументов